Хочу свой дом, пусть и кукольный.
Ходила после работы в музей с Мариной. Билеты в Пушкинский стоят 500 р. Скидки для таких как я нет, что обидно. Мы посмотрели все временные выставки в главном здании - Мане, Канахов, Олафа, Пивоварова гравюрки. И это очень приятно. С Мариной ходить по выставкам огромное удовольствие. Так как с ней можно говорить об искусстве на равных. Она что-то знает, я что-то дополняю. И нет никаких понтов и перетягивания каната для самоутверждения, как с моими однокурсниками. Вот что значит взрослый человек, 38 лет.
Наилучшее впечатление, вопреки ожиданиям, производят Кранахи. Вообще-то я их не любила в репродукциях. И если бы привезли 1 картину, как с Мане, не полюбила бы. Так как 1 картины для выставки мало, а это, частая практика наших музеев выпросить то, чего на выставку не хватит, но внимание привлечет.
Но Кранахов было много. И они были очень приятные. Мы поискали черты маньеризма, фламандские и нидерландские черты, и что их роднит с Гольбейнами. Посмотрели где применена какая техника живописи и что писал сам Лукас Кранах старший, а что он доверял ученикам.
Прекрасно то, что на выставке есть множество его гравюр на дереве. В которых видно уверенную руку и хороший рисунок. В живописных работах рисунка часто не хватает, зато сверху зачастую мыльной живописи есть уверенная прорисовка узоров на одежде и ворсинок. Лица и ступни часто выписаны хорошо. Так что возможно трудные части доверялись наиболее умелым художникам в мастерской или их, как явно и финишные мазки выполнял сам мастер.
Конечно, далеко не все работы шедевры. И по первым двум в экспозиции, я решила скоропалительно, что выставка - не фонтан. Но дальше раскрылась сама соль и радость для искусствоведа сравнения большого количества разных по качеству работ и выявление общих закономерностей.
Манера нас захлестнула, так что идейной стороны мы почти не коснулись, благо она достаточно традиционна - типичные сюжеты для Эпохи Возрождения и Маньеризма. Марина высказала мысль, что в Средние Века проблематикой не заморачивались, и, хотя Кранахи уже за этой чертой, их кустарность и примитивность отодвигают их туда.
Но, если рассматривать их работы, уже видно, что образ человека меняется от средневекового, разрабатывается, например несколько типов женщин. У Лукаса Кранаха Старшего есть свой выработанный тип женской красоты, которым он выделяет главную из изображенных на картине женщин будь то грешница, Афродита или Юдифь. Другие дамы на картине пишутся с более мягкими чертами лица, и почти не привлекают внимания. На картине Суд Париса, мы так и не поняли, кто из двух оставшихся после Афродиты богинь Гера, а кто Афина, решили, что Афина более спокойная, так как она представляет мудрость.
Женский образ у Лукаса Кранаха ст. вызывает рад вопросов. Он явно задумывается о психологической характеристики модели и одни и те же приемы, примененные для лица святых и грешниц не делают лица одинаковыми. Все-таки пару состояний они могут выразить. Мужские Лица и вовсе иногда складываются в гримасы (привет Босху).
Интересное, но простое решение у Кранаха было в картине с Мадонной и виноградом. Где подчеркнуто материально все, кроме Богоматери и Богомладенца, которые написаны дымкой и чувствуется, что они принадлежат не материальному миру, как материя в которой они находятся, а находятся на грани. Насколько это было сознательно сделано судить не мне. Но оно получилось хотя и смотрелось несколько странно. С милыми нашему сердцу декоративыми тонкими мазками, которыми Кранахи завершают изображение было бы приятнее, но на той картине стиль мастера не был отточен.
Особенную радость доставил Евангелист Иоанн. У меня из-за его позы и неправильности перспективы возникла ассоциация, как с цветком, засушенным между страниц книги. Он как будто зажат, вся его воздушность и хрупкость превратилась в плоскостность и изломанность. И если бы это было сделано сейчас, можно было бы провести параллель с тем, что изображения евангелистов часто вшивались в кодексы Четвероевангелия, каждая миниатюра при этом предваряла евангелие от изображенного на ней человека. Так возникают какие-то лирические собственные ассоциации и впечатление от картины наполняется личным переживанием. Но как бы сказал ЮрВас я придумываю смысл, а не анализирую. Ему можно было бы ответить произведением немецкого художника 1980, фамилию которого я с позором забыла, но его работа не выходит из головы - "если ты ничего не делаешь, ты зевака". Так что искусство должно поощрять дальнейшее творчество, так как тот, кто ничего не сделал и не придумал, соприкоснувшись с искусством и трогал-то его зря, даже если творчество заключается в продуцировании оторванных от исторического контекста идей, оно лучше осторожного анализа. Потому как картину мы воспринимаем, коли уж она пережила своего создателя, здесь и СЕЙЧАС. И воспринимаем ее именно мы. А что еще имеет значение?
В связи с Евангелистом Кранаха вспомнились еще Евангельские работы Гончаровой. Которая отталкивает сперва своей нарочитой грубостью (ведь мы знаем, насколько она может быть изящна), а потом начинаешь ее преданно любить со всеми зелеными тенями, толстыми пальцами, нелепо торчащими членами. Ее Евангелисты так же изломаны, чтобы уместиться в формат, только они совсем не хрупкие при этом и не такие живые, как у мастера 16 века, так как он (читай его школа) примитив, а она примитивист. И примитивы всегда наполнены любовью, жизнью и сентиментальностью, так как тут нет стиля, а есть искренность и непосредственность подачи. Гончарова со своей безудержной энергией не нуждалась ни в какой школе и учениках, могла в 3 дня восстановить все картины, сгоревшие в выставочном зале, и ее работы не были "сделанными" кропотливым трудом и твердой рукой, скорее энергичным жестом с большим доверием к картине.
Позже мы говорили о теме моего диплома и Марина из любителей мешать Ар Деко с Ар Нуво. Так вот, Гончарова, до противоположности чужда Ар Нуво, но вот к Ар Деко ее не отнесет только ленивый.
Про Пивоварова и говорить нечего. Не самое удачное впечатление выставка произвела. Олаф занятный фотограф, который очень грамотно работает, а тема оммажа заняла бы наши умы, если бы им нечем было заняться. Гравюры мы посмотрели мне кажется только потому, что они тоже временная выставка, а отдельно бы я на них не пошла. А про Мане надо отдельно писать, если будет время и желание. Все-таки именно приезд Олимпии вытащил меня в музей в это воскресенье. За что ему спасибо, так как я все-таки посмотрела Кранахов. И пришла к выводу, что какое бы возрождение ни приезжало, надо на него идти.
Наилучшее впечатление, вопреки ожиданиям, производят Кранахи. Вообще-то я их не любила в репродукциях. И если бы привезли 1 картину, как с Мане, не полюбила бы. Так как 1 картины для выставки мало, а это, частая практика наших музеев выпросить то, чего на выставку не хватит, но внимание привлечет.
Но Кранахов было много. И они были очень приятные. Мы поискали черты маньеризма, фламандские и нидерландские черты, и что их роднит с Гольбейнами. Посмотрели где применена какая техника живописи и что писал сам Лукас Кранах старший, а что он доверял ученикам.
Прекрасно то, что на выставке есть множество его гравюр на дереве. В которых видно уверенную руку и хороший рисунок. В живописных работах рисунка часто не хватает, зато сверху зачастую мыльной живописи есть уверенная прорисовка узоров на одежде и ворсинок. Лица и ступни часто выписаны хорошо. Так что возможно трудные части доверялись наиболее умелым художникам в мастерской или их, как явно и финишные мазки выполнял сам мастер.
Конечно, далеко не все работы шедевры. И по первым двум в экспозиции, я решила скоропалительно, что выставка - не фонтан. Но дальше раскрылась сама соль и радость для искусствоведа сравнения большого количества разных по качеству работ и выявление общих закономерностей.
Манера нас захлестнула, так что идейной стороны мы почти не коснулись, благо она достаточно традиционна - типичные сюжеты для Эпохи Возрождения и Маньеризма. Марина высказала мысль, что в Средние Века проблематикой не заморачивались, и, хотя Кранахи уже за этой чертой, их кустарность и примитивность отодвигают их туда.
Но, если рассматривать их работы, уже видно, что образ человека меняется от средневекового, разрабатывается, например несколько типов женщин. У Лукаса Кранаха Старшего есть свой выработанный тип женской красоты, которым он выделяет главную из изображенных на картине женщин будь то грешница, Афродита или Юдифь. Другие дамы на картине пишутся с более мягкими чертами лица, и почти не привлекают внимания. На картине Суд Париса, мы так и не поняли, кто из двух оставшихся после Афродиты богинь Гера, а кто Афина, решили, что Афина более спокойная, так как она представляет мудрость.
Женский образ у Лукаса Кранаха ст. вызывает рад вопросов. Он явно задумывается о психологической характеристики модели и одни и те же приемы, примененные для лица святых и грешниц не делают лица одинаковыми. Все-таки пару состояний они могут выразить. Мужские Лица и вовсе иногда складываются в гримасы (привет Босху).
Интересное, но простое решение у Кранаха было в картине с Мадонной и виноградом. Где подчеркнуто материально все, кроме Богоматери и Богомладенца, которые написаны дымкой и чувствуется, что они принадлежат не материальному миру, как материя в которой они находятся, а находятся на грани. Насколько это было сознательно сделано судить не мне. Но оно получилось хотя и смотрелось несколько странно. С милыми нашему сердцу декоративыми тонкими мазками, которыми Кранахи завершают изображение было бы приятнее, но на той картине стиль мастера не был отточен.
Особенную радость доставил Евангелист Иоанн. У меня из-за его позы и неправильности перспективы возникла ассоциация, как с цветком, засушенным между страниц книги. Он как будто зажат, вся его воздушность и хрупкость превратилась в плоскостность и изломанность. И если бы это было сделано сейчас, можно было бы провести параллель с тем, что изображения евангелистов часто вшивались в кодексы Четвероевангелия, каждая миниатюра при этом предваряла евангелие от изображенного на ней человека. Так возникают какие-то лирические собственные ассоциации и впечатление от картины наполняется личным переживанием. Но как бы сказал ЮрВас я придумываю смысл, а не анализирую. Ему можно было бы ответить произведением немецкого художника 1980, фамилию которого я с позором забыла, но его работа не выходит из головы - "если ты ничего не делаешь, ты зевака". Так что искусство должно поощрять дальнейшее творчество, так как тот, кто ничего не сделал и не придумал, соприкоснувшись с искусством и трогал-то его зря, даже если творчество заключается в продуцировании оторванных от исторического контекста идей, оно лучше осторожного анализа. Потому как картину мы воспринимаем, коли уж она пережила своего создателя, здесь и СЕЙЧАС. И воспринимаем ее именно мы. А что еще имеет значение?
В связи с Евангелистом Кранаха вспомнились еще Евангельские работы Гончаровой. Которая отталкивает сперва своей нарочитой грубостью (ведь мы знаем, насколько она может быть изящна), а потом начинаешь ее преданно любить со всеми зелеными тенями, толстыми пальцами, нелепо торчащими членами. Ее Евангелисты так же изломаны, чтобы уместиться в формат, только они совсем не хрупкие при этом и не такие живые, как у мастера 16 века, так как он (читай его школа) примитив, а она примитивист. И примитивы всегда наполнены любовью, жизнью и сентиментальностью, так как тут нет стиля, а есть искренность и непосредственность подачи. Гончарова со своей безудержной энергией не нуждалась ни в какой школе и учениках, могла в 3 дня восстановить все картины, сгоревшие в выставочном зале, и ее работы не были "сделанными" кропотливым трудом и твердой рукой, скорее энергичным жестом с большим доверием к картине.
Позже мы говорили о теме моего диплома и Марина из любителей мешать Ар Деко с Ар Нуво. Так вот, Гончарова, до противоположности чужда Ар Нуво, но вот к Ар Деко ее не отнесет только ленивый.
Про Пивоварова и говорить нечего. Не самое удачное впечатление выставка произвела. Олаф занятный фотограф, который очень грамотно работает, а тема оммажа заняла бы наши умы, если бы им нечем было заняться. Гравюры мы посмотрели мне кажется только потому, что они тоже временная выставка, а отдельно бы я на них не пошла. А про Мане надо отдельно писать, если будет время и желание. Все-таки именно приезд Олимпии вытащил меня в музей в это воскресенье. За что ему спасибо, так как я все-таки посмотрела Кранахов. И пришла к выводу, что какое бы возрождение ни приезжало, надо на него идти.